Я стоял на краю смотровой площадки, устремив взгляд в ночную даль, где с пусковых площадок, ввысь, одна за одной взмывали ракеты. В голове звенела пустота. Пролетали картинки прошлого. Ухватившись за одну из них, я стал восстанавливать цепочку событий. Как всё началось? Сразу была война, или сначала голод? Нет, сначала была болезнь. Начавшись в 2025 году, она за полгода выкосила треть населения земли. После неё пришёл голод, а уже за ним война за ресурсы. К 2035 году от большей части территорий Эйи осталась выжженная пустыня. Америка, Китай и Россия уничтожили друг друга в первый же год войны. Кто мог – бежали, остальные погибли. Не тронутой осталась большая часть Европы, небольшой кусок Америки и остатки Англии, на севере. По крайней мере так говорили с экрана. Тогда образовался Союз Оставшихся. Взглянув на серьёзность ситуации, главы Союза приняли решение, положившее начало проекту «Исход», целью которого было найти новое место для остатков человечества. В 2039 году началось строительство пусковых площадок на территории Постсоветской пустоши, в районе бывшего города Смоленска. Со всего Союза собирали инженеров, строителей, механиков. Тогда позвали и меня, молодого, амбициозного инженера. К 2045 году первая очередь была готова, и началось строительство пятнадцати «Ковчегов» — огромных орбитальных кораблей, способных вместить по нескольку тысяч человек каждый. К 2049, я, уже будучи главой отряда, получил задание о постройке пассажирских пусковых платформ. Весь оставшийся мир наблюдал за нами. Потянулась череда долгих годов строительства. Но в 2055 мир узнал об азиатской угрозе – соединившихся остатках обеих Корей и Японии. Начиналась вторая холодная война, а стройка ускорилась. Запуск был назначен на первое декабря 2060 года..
Грохот двигателей очередной ракеты вырвал меня из пучины воспоминаний. Я оглянулся по сторонам – вокруг столпилось под сотню работяг из отряда. В их глазах читалось отчаяние и животный ужас. Все, как и я, стояли, заворожённые дымовым следом ракет. Мозг дал сигнал – пора уходить, пока они ещё не поняли, что происходит. Я начал пробиваться сквозь толпу, туда, где стояли домики для рабочих. Пройдя некоторое время пешком, я перешёл на бег. Нужно было спешить.
В рабочем городке стояла тишина. Надолго-ли? – пролетела мысль. Забежав в свой домик, и заперев дверь на замок, я закрыл плотные шторы на окнах, но так и не решился включить свет. Облокотившись о стену, я медленно осел на пол. Огляделся. В центре небольшой комнаты стоял диван, возле него стол. На столе, тускло освещая комнату, горела ночная лампа. В щитке, висящем на стене мерцали лампы, извещавшие о исправности электросети. В голове шумело. Я уставился на щиток и наблюдал, как внутри него попеременно вспыхивали и гасли несколько зелёных ламп. Прошло какое-то время, лампы в щитке коротко мигнули и погасли, свет замерцал. Это вывело меня из раздумий. Стекло щитка окрасилось оранжевым светом. Рабочий городок перешёл на запасное питание. Началось. Я прислушался – и правда, снаружи дома раздавались крики, стук и звон бьющегося стекла. Так, всё, нужно собираться как можно быстрее – скоро доберутся и до меня. Покидав в рюкзак всё самое необходимое, я оглянулся вновь и мой взгляд застыл на стене, а точнее на висящем на ней календаре. В красной рамке застыла вчерашняя дата – двадцатое ноября 2060 года. Меня вновь отвлёк шум – в соседний дом кто-то ломился. В нем жил мой заместитель и хороший друг. По ушам ударил треск выломанной двери, за ним последовал крик, два выстрела, снова крик, выстрел и всё смолкло. Схватив рюкзак, я начал спиной отходить к задней двери. Раздался стук, а за ним чей-то истеричный голос: «Открывай! Мы знаем, что это ты виноват! Ты всё знал!»
К тому моменту, как дверь слетела с петель, я уже бежал в сторону выезда из городка. Обернувшись мне пришлось увидеть то, чего я никак не ожидал – половина городка горела, между домов бегали люди, слышались выстрелы. Несколько тел, догорая, лежали на земле у обочины. Отвернувшись от этого ужаса, я побежал дальше. Пробегая мимо длинного кирпичного здания столовой, я услышал душераздирающие крики внутри. Во всём рабочем городке только тут работали женщины. Я замедлился, на ходу соображая стоит ли пытаться им помочь, но тут из-за угла вылетела горящая машина и мне пришлось броситься вправо, в сторону леса, где я тут-же покатился кубарем по склону оврага. Уже бежав по лесу я оправдывал себя тем, что не смог бы помочь, и, скорее всего сам бы навсегда остался там. Помогало это слабо.
По прошествии нескольких часов блуждания по лесу, я остановился отдохнуть. Присев на поваленное дерево, я невольно прокрутил в голове всё произошедшее со мной этой ночью.
Да уж, до чего могут дойти люди, лишившись надежды. Я понимал их в какой-то степени. Всем нам обещали места на тех кораблях. Нам и нашим семьям. А теперь им больше не на что надеяться. Они вложили жизни в эту стройку, а теперь оказались брошены, без возможности выбирать. Я даже немного позавидовал тем, кто не пережил погром в рабочем городке. Им-то теперь не надо думать, что делать дальше.
В лесу был тихо. Грохот ракетных двигателей утих чуть больше получаса назад, а значит все ракеты уже достигли орбиты и готовятся к стыковке с «Ковчегами». Интересно, что скажет правительство? Хотя без разницы. Солгут, как всегда. Я посмотрел на небо сквозь плотную крышу из еловых веток – оно светлело, и по моим прикидкам было около пяти утра. Точное время посмотреть не представлялось возможности, ведь свой наручный КПК я разбил, прыгнув в овраг. Даже не связаться теперь ни с кем! Чертыхнувшись, я побрёл в сторону, где по моим расчётам была скоростная автострада.
Миновало ещё пару часов. Небо загоралось всеми красками рассвета, а я всё также брёл, пробираясь через бурелом. Вдруг издалека послышался знакомый звук – свист воздуха, сопровождающийся слабым гудением. Его невозможно ни с чем спутать, ведь именно так работает магнитная подушка современного транспорта. В ногах моих появились силы, и я принялся с небывалым рвением пробираться к источнику звука, к дороге.
Сил хватило не на долго. Уже через пару сотен метров, тело снова налилось тяжестью и упорно отказывалось двигаться. Стиснув зубы, я заставлял себя идти вперёд, и вот, ещё немного впереди, в просвете между деревьями показалась она – широкая, серебристая лента дороги. К ней я выползал уже, практически, на карачках, и сел на обочине отдохнуть, выставив руку, слабо надеясь, что кто-нибудь остановится.
Я сидел довольно долго, но ни одна из машин не желала останавливаться. Да и, на скорости 400 км/ч, не думаю, что меня можно было даже разглядеть. Но вдруг из-за поворота показался силуэт, который двигался явно медленнее остальных машин. Двигался он по крайней полосе, а значит ещё только набирал скорость. Это мой шанс! Вскочив на ноги, я неистово замахал руками, давая водителю меня заметить. Но фура неумолимо набирала ход. Когда она пролетела мимо меня на скорости около сотни, я было отчаялся, но вдруг услышал, что гудение дороги наросло, а водитель начал резко сбавлять скорость. Я побежал, спотыкаясь, стараясь удержать равновесие. Грузовик же тем временем, взял вправо и резко качнувшись, зацепив одной из магнитных подушек обочину, остановилась в полусотне метров от меня. Доковыляв до пассажирской двери, я встал на ступеньку и со всех оставшихся сил потянул на себя ручку. Дверь распахнулась. Из кабины на меня смотрело усталое, но добродушное лицо мужчины, немногим старше меня. Добродушно улыбнувшись, жёлтыми от многолетнего курения зубами, спросил с явным акцентом – ты со стройки? Русский, подумал я сразу, и вяло кивнул. Стянув улыбку с лица, он смерил меня оценивающим взглядом и, наконец, сказал – Полезай! Забравшись в кабину грузовика, я удобно устроился в кресле и кинув рюкзак между ног, взглянул на дорогу. Фура набирала ход. Моя голова невольно склонилась вправо и, не смотря на вставшее солнце, я увидел зарево пожара, там, где ещё недавно были пусковые площадки. Водитель, представившийся Михайло, пытался задавать мне какие-то вопросы, но у меня уже не было сил на них отвечать. Смотря на дорогу под мирное покачивание плывущего над дорогой грузовика, я провалился в глубокий сон.
Грузовик почти бесшумно летел над серебристой гладью дороги, лишь изредка покачиваясь при поворотах. В кабине сидели двое: грузный мужичок, сидя пританцовывающий под тихую музыку, и потрёпанного вида путник, спящий, со склонённой головой. Путнику снился беспокойный сон, он, то и дело, мотал головой, будто пытаясь отвернуться от того, что пугало его во сне. За окном проносились редкие остатки леса и выжженные поля, а лента дороги всё уходила за горизонт, не желая заканчиваться. На очередном повороте машина накренилась чуть сильнее, и спящий путник со всего размаху ударился головой о стойку пассажирской двери.
— Катя, нееет!! – воскликнул я от неожиданного пробуждения. Михайло, которого явно напугал мой крик, громко охнул, но увидев, что всё в порядке смерил меня взглядом и отвернулся, решив не задавать вопросов. На его лице промелькнуло сомнение, но спустя пару секунд он всё же спросил – Выспался?
— Да.. кажется – ответил я, пытаясь собрать мысли в кучу.
— Ба, да он говорящий! – возбуждённо воскликнул Михайло. Его реакция вогнала меня в ступор и я уж было подумал, что наговорил чего-то во сне, но мой попутчик, увидев мою растерянность продолжил:
— Ты прости, не принимай так близко, я ж тоже человек, транспортировщик к тому-же. Соскучился я по разговорам, а сутра из тебя было и клещами слова не вытянуть было, вот я и подумал, знаешь..
— Всё в порядке.
— Ну, коль так рассказывай – кто такой, откуда будешь, как очутился на безлюдной трассе сутра пораньше?
Я промедлил с ответом, повисла небольшая пауза. В голове пролетела мысль о том, что он ничего не спросил про Катю, хоть я и крикнул её имя при ударе о стойку. Или мне самому это почудилось? Я заметил, что Михайло перебарщивает с откровенностью и доверием. В современном мире эти качества ни к чему хорошему не приводят. Хотя, как я уже понял, он являлся беженцем с территории Постсоветской пустоши. Акцент явно его выдавал. А я не понаслышке знал, что доверчивость у таких людей в крови. Выглядел он, к слову, соответствующе: широкое, излучающее доброту лицо, щетина, прореженная сединой, короткая стрижка. На голове — не свойственная для современного общества цветастая панама. Из-под жилетки, сделанной, по ощущениям, из обычной джинсовой куртки с рукавами, оторванными с особой жестокостью, торчала такая-же цветастая рубаха, с силуэтами то ли пальм, то ли каких-то тропических животных. Дополняли образ пачка сигарет с оторванным верхом, торчащая из нагрудного кармана, и зажигалка, которая болталась на верёвке вокруг шеи, покачиваясь в такт изгибам дороги.
Про таких, как он, лет сорок назад говорили – типичный русский мужик. Хоть русским, вопреки первому впечатлению он скорее всего не был. Я неплохо разбирался в этом, но сейчас не мог точно назвать национальную принадлежность Михайло.
Как раз в этот момент он просил:
— Ты что опять уснул?
-Да нет, задумался – ответил я.
— Э, ну не хочешь говорить – не надо. Сделав наигранно обиженное лицо, Михайло потянулся и нажав кнопку автопилота на руле снова спросил:
– Не против, если я закурю? Я помотал головой. Михайло вытащил сигарету из пачки, поджёг и с довольным видом затянулся. Потом спохватился и нажал на рычажок, открывающий боковое окно.
Решив, что молча ехать всё же будет скучно я начал рассказ:
— Я действительно со стройки, работал там.. Я запнулся – говорить о том, что я был там главным инженером не хотелось. Я работал наладчиком электрических систем – сказал я первое, пришедшее в голову. Мы строили пусковые площадки для этих долбаных ракет, которые улетели. После сказанного я замолчал, решив, что переигрываю, стараясь войти в образ простого работяги.
Михайло помолчал немного и, нахмурив брови, сказал:
— М-да, знаю я эту треклятую стройку. Мне тоже предлагали работать там, ох и много же лет назад это было. А я ещё тогда почуял — неладно что-то с этими ракетами. Как в воду глядел. А друг то мой был, олух, глаза загорелись, побежал вприпрыжку. Перспективы ему обещали, развитие, места в новом мире! А я его ведь отговорить пытался. Ээх. Так ведь и погиб он на этой стройке. Несчастный случай. Михайло отвёл взгляд и затянулся. Было видно, что эти воспоминания даются ему с трудом.
— Я видел пожар на пусковых. Что там произошло? – спросил он, уже более мрачно.
— Погром — ответил я. Когда ракеты начали взлетать — началась анархия. Все кинулись вымещать злобу на всём, что видели вокруг. И на всех. А я, как увидел происходящее – в лес побежал. Долго шёл и оказался у дороги.
-Молодец, что побежал. По тому может и живой остался. По радио сказали, что много людей там погибло; Михайло почесал объёмный живот; видать поумнее ты будешь, чем те, что балагурить начали.
Я замялся, дальше рассказывать не хотелось. Решил сменить тему:
— Вы говорите у вас радио есть? Неужели оно ещё работает? В современном грузовике?
Нет — последовал ожидаемый ответ. У меня, как и у всех голокоммуникатор. Я радио его называю по старой памяти. Я, тогда пацаном ещё был, летом, в деревне радио слушал. В ту пору оно ещё работало. Бабушка мне говорила, что слушать его можно только днём, а ночью давать артистам, что внутри поют, отдохнуть. Всё детство меня этим пугала. А я поверил – сам не слушал и другим не давал. Сказав это, Михайло расплылся в широкой улыбке. Воспоминания о детстве явно пересиливали горести о погибшем друге.
— И вообще давай на «ты», мы ж не на совете каком – добавил он.
С этого момента разговор пошёл куда проще и следующие несколько часов пролетели за один миг. Мы разговаривали о погодных аномалиях, правительстве, о жизни в оставшихся городах и предавались воспоминаниям о прошлом. За разговорами мы пронеслись мимо разрушенной Праги, где дорога завернула правее и направилась в сторону конечной точки нашего маршрута – столицы Союза оставшихся – Брюселля. За время пути я узнал довольно много о Михайло, который, как оказалось, являлся уроженцем бывшей Украины и мог много чего рассказать о тех местах до того, как они превратились в Постсоветскую пустошь. Он и рассказывал, то и дело прерывая истории из своей насыщенной жизни описанием тех мест. Я заворожённо слушал, периодически отвечая на вопросы. Он же, в свою очередь, старался не будоражить меня расспросами о том, что произошло на стройке и про мой утренний сон, за что я был ему безмерно благодарен.
Спустя ещё час мы остановились возле какой-то придорожной кафешки, вблизи от обитаемого города и Михайло ушёл купить чего-нибудь перекусить. Когда он покинул кабину, я решил включить голокоммуникатор, чтобы узнать последние новости. По «радио» два голоса неизвестных мне ведущих обсуждали погром на стартовых площадках:
-Как вы считаете, что послужило причиной погромов? – Сказал первый, чётким, поставленным тоном. Он, похоже, брал интервью у второго.
-Невежество, однозначно! Если бы на стройке работали цивилизованные, воспитанные люди – такое бы не случилось! – отвечал собеседник, высоким, противным, как мне показалось, голосом.
-То есть вы считаете, что среди персонала преобладали низшие слои населения?
-Именно! Ещё 5 лет назад наше общество ратовало за более тщательный отбор персонала! Тогда нас не послушали и вот во что это вылилось!
-Общественное мнение, напротив считает, что погромы были вызваны незапланированным стартом ракет. Данный факт взбудоражил не только строителей, но и все цивилизованные города Союза.
— Да что вы знаете?! Какое дело этим невеждам до улетевших ракет?! Голос собеседника приобрёл визгливые нотки. – Отребье не должно волноваться о том, что их не касается!
— Но позвольте! Каждому из строителей и членам их семей были обещаны места на этих кораблях. Ясное дело, что они взбунтовались, увидев, как улетают их места в новом мире. Да и вообще..
— Да кто они такие, чтоб претендовать на места в новом мире?! – перебил ведущего визгливый собеседник. – Их дело строить корабли для тех, кто действительно достоин строить будущее цивилизации! Я, высокопоставленный член общества, управленец и вообще! У меня тоже есть место на этой ракете! Я купил его, а эти, эти..
— Успокойтесь, прошу вас!
— Эти уроды претендуют на МОЁ место в этом корабле!! – Голос сорвался на крик. — Не позволю! Сами не перебьют друг друга, так я им помогу! Я отдал кучу денег за билет…
Из «радио» послышался треск, а через пятисекундную паузу голос ведущего объявил, что их передача прерывается по техническим обстоятельствам. Заиграла расслабляющая музыка. Я усмехнулся. Как раз в этот момент водительская дверь с тихим шипением открылась и в кабину грузно ввалился Михайло. – Ну, не притомился тут без меня? Чего занятного было?
— Нет, ответил я. Пару чудиков по «радио» обсуждали погромы на стройплощадках и, по моему подрались в конце. Михайло хмыкнул:
— Бывает, и запустил магнитные двигатели. Машина загудела и поднялась над покрытием парковки. Сервоприводы, судя по звуку втянули стояночные опоры и грузовик бесшумно двинулся к дороге, набирая скорость. До Брюсселя оставалось 3 часа ходу.
Около получаса мы ехали молча. Было время немного перекусить, чем мы и воспользовались. После перекуса Михайло достал из-под сидения блестящую флягу и сделал жадный глоток, после чего протянул её мне. Я помешкал, но не стал отказываться и тоже сделал глоток. Фляга была наполнена чем-то густо пахнущим спиртом, а на вкус была похожа на смесь всех известных человечеству перцев с лимонным соком. Я поперхнулся и закашлялся. Михайло забрал флягу из моей руки и его лицо расплылось в добродушной усмешке. Ещё какое-то время мы ехали молча, пока тепло от выпитого разливалось по нашим телам. Спустя какое-то время, Михайло, видно набравшись смелости спросил: — А что это за Катька такая, чьё имя ты выкрикнул, как глаза продрал?
Я ожидал этого вопроса и незамедлительно ответил:
— Жена моя. Ждёт меня в Брюселле. Волнуется небось. Мне сон плохой снился, вот и вспомнил её.
— Ну так что-ж ты ей весточку не кинул, раз волнуется?
— Да связи вот нет. Я покрутил рукой с разбитым КПК на браслете. Михайло разочарованно покачал головой и сказал:
— Да уж, не дело, ну раз так, потерпи малёха и скоро будем на месте уже, а там и до встречи недалеко. Давненько вы с ней будете?
— Двадцать лет уже. Ответил я. – Она была беженкой с территории бывшей России, всю семью потеряла и долгое время на окраине жила, в районе бывшего Берлина. Мы познакомились, когда она только приехала из окраинных регионов по программе поддержки беженцев. Она очень талантливый врач, вот и помогли ей поближе к столице обосноваться.
— Нелёгкая доля ей выпала, да уж. Повезло ей, что её заметили те, кто судьбами людскими ворочает. И что-же счастливы вы в любви да гармонии?
— Да, мы любим друг друга. У нас дочка подрастает, Стеллой зовут.
— Всем бы такое счастье как у тебя, да не было б на нашем веку ни войн ни бед разных. – сказал Михайло и уставился на дорогу. – У меня вот, кроме дороги, да грузовика и не было никого никогда. Ну то есть были разные, но коли им со мной ужиться, я в разъездах постоянно. Есть вот одна, тоже ждёт меня в городе. Я как раз к ней собирался, как машинку свою на покой оставлю. Это у меня уж последний рейс. Потом на заслуженный отдых пойду.
Я удивился. Неужели транспортировщики так рано выходят на содержание? Или ему куда больше лет, чем мне кажется?
Следующие два часа разговор не клеился. Было видно, что Михайло пребывает в упадническом настроении и думает о своём. Я пытался вновь поговорить с ним о его детстве, но он отвечал вяло, и в конечном итоге я оставил попытки его разговорить. Тем временем на горизонте уже показался Брюссель – столица Союза Оставшихся. За окном начались поля, засеянные морозостойкими культурами, то и дело мы проезжали заводские корпуса и теплицы, наполняющие вечер вокруг себя уютным жёлтым светом. За лесом виднелись силуэты уходящих в небо домов, между которыми медленно клонилось к закату солнце.
— Куда тебе? – вдруг, неожиданно резко, спросил Михайло.
— Если поедешь через центр – то туда. Моя квартира ютилась на окраине города, но я не хотел напрягать своего попутчика. Он пробурчал себе под нос что-то вроде «центр, так центр – поедем через центр» и вновь уставился на дорогу.
Через пол часа мы были на месте, Михайло остановил грузовик в парковочном кармане и повернулся ко мне:
— Ну что-ж, братец, удачи тебе! Беги скорее к жене и дочке, затосковались уже небось за тебя.
— Спасибо! Я даже не знаю, что бы я делал не остановись твой грузовик на той дороге.
— Полно благодарить! Мне только в радость помочь случайному человеку. На этом ведь и строится человечество.
Тем временем я уже открыл дверь, и взяв рюкзак начал вылезать из кабины. Промозглый ноябрьский вечер встретил меня порывами ледяного ветра, отчего я сразу же продрог. Поплотнее укутавшись в капюшон куртки я побрёл в сторону транспортного узла, но успев сделать лишь пару шагов я был остановлен окриком из кабины грузовика, который так любезно доставил меня сюда.
— Хей! – кричал из полуоткрытой пассажирской двери Михайло. – Подойди сюда! Я подошёл. Михайло протянул мне ту самую серебристую фляжку, из которой не так давно мы сделали по глотку. Я было хотел вернуть флягу хозяину, но Михайло меня одёрнул:
— Бери, бери. Она теперь твоя. Выпей за здоровье тех, кто ещё помогает чужим людям в этом холодном мире!
Пока я стоял в ступоре, не в силах вымолвить и слова – дверь захлопнулась, а спустя пару секунд грузовик взлетел над дорогой и, разогнавшись испарился в снежной дымке у ближайшего перекрёстка.
Я стоял на пороге своей квартиры и вдавливал кнопку звонка. С той стороны двери слышалась трель и быстрые шаги. Дверь отворилась. На пороге стояла Катя, одетая в один халат, с растрёпанными волосами и красным от слёз лицом. Она сразу бросилась мне в объятья, говоря сквозь слёзы:
— Я думала что ты там.. что ты.. там такое было.. я думала не дождусь тебя уже! Я думала, что ты умер! Катин голос перешёл на рыдания, и она уткнулась носом в моё плечо.
— Всё, всё хорошо, всё кончилось. Я здесь и больше никуда не уеду. Я выбрался и теперь всё будет хорошо.
В этот момент из комнаты выбежала Стелла, и с криком «Папа вернулся!» бросилась обниматься. Я немного присел, чтобы обнять их обеих и меня наполнило спокойствие и уверенность.
С тех пор прошло несколько месяцев. Строительная компания выплатила мне все деньги за работу и компенсацию, которая позволяла мне не задумываться о работе на ближайшие несколько лет. Тогда я полностью посвятил себя семье. Каждый день я старался делать всё, чтобы отвлечь моих близких от печальных новостей. После погромов проект «Исход» свернули. И хоть шли разговоры о возобновлении, все понимали, что новых ракет уже не будет, а оставшимся придётся доживать свой век на умирающей планете. Всю информацию об орбитальных кораблях — «ковчегах», засекретили, но люди говорят, что они всё же улетели, не став ждать. На фоне всей ситуации обострились конфликты с азиатской стороной. Был атакован приграничный город Вена. Война из «холодной» стадии перешла в «горячую», и каждый день мог стать решающим, ведь на той стороне, как и на этой, было ядерное оружие.
Ясным днём, 11 февраля 2061 года я, вместе с семьёй выбрался гулять в парк в центре города. Обстановка была напряжённой и власти советовали не покидать свои дома, однако в парке было многолюдно. Стелла играла в снегу, а я с Катей обсуждал будущее нашей семьи. Вдруг Стелла подбежала к нам и взволнованно закричала:
— Папа, папа смотри, там ракеты летят! Ты ведь такие строил, да?
Небо озарила яркая вспышка и мы, не сговариваясь посмотрели наверх. В вечернем небе ясно виднелся след от ракеты и место, где её путь закончился подрывом вражеского самолёта. Путь второй ракеты заканчивался расплывающимся облаком. Не попала. В зареве взрыва я увидел отблеск серебристо-чёрного треугольного крыла. Второй самолёт разворачивался. На таком расстоянии невозможно было рассмотреть, но я понял, что он выполнил свою миссию.
— Нет, дочка, это другие ракеты. Они не для людей, они пытались нас защитить. Катя с тревогой заглянула мне в глаза. Я присел на корточки и вновь обнял их обеих, как в тот день, когда Михайло привёз меня, сбежавшего со стройки, усталого и измотанного домой. Вспомнив про Михайло, я нащупал во внутреннем кармане серебристую флягу. Достав её и открыв, я сделал большой глоток, вспомнив всех тех, кто помогал мне на жизненном пути. Я вспомнил Михайло, понадеялся, что сейчас он счастлив с той, что ждала его с последнего рейса. Горечь обожгла горло, я выпустил флягу из руки и ещё сильнее обнял свою семью. Спирт растекался по заснеженной тропинке, я поднял голову и заглянул в глаза Кати. Она всё понимала. На её глазах блестели слёзы. Она присела и прижалась ко мне и Стелле. Я сказал, что люблю их обеих. В тот-же момент тишину разорвал невыносимый грохот и всё вокруг наполнилось нестерпимым светом. Я закрыл глаза и ещё крепче прижал к себе Катю и Стеллу. Где-то закричали. Оставались секунды, и мы понимали, что это конец.
Контент может изменяться без предупреждения по нуждам Компании.
Все права защищены (c) TrioZ Entertainment